ТАЙНЫ СТАЛЬНОГО ЗМЕЯ

1.

Как изобразить динамику и статику одновременно? Как отразить монументальность и жуткие вибрации опасного производства? Как одновременно показать торжественность, красоту процесса и его жутковатую природу – работу со змееобразной жутью горящего металла?

Вторая серия вопросов: Как дать обобщение в простом? Как элементарное сделать крупным символом?

Советские художники, как правило, останавливались на статике, монументальности, красоте и мощи металлургии, могучей плавки и практически никогда в картинах не было дыхания опасности, жути, передаваемого ощущения, что вот-вот - и этот кипящий змей отхватит у тебя ногу или руку. Всплески огненного металла напоминают ядовитые, жестокие и стремительные языки жутких змеюг.   

Так вот я впервые увидел вещь, которая всё это передаёт – борение чувств в борьбе с металлом – пляшущие отблески огня на одеянии сталеваров: обратим внимание, что гибкие линии, переходы цветов передают ощущение, будто это сам человек плавится! И плавясь, тем не менее, он встаёт к огню.   

И вот тут показательно владение Федосеевым композиционным символизмом: чтобы подчеркнуть, что, плавясь, человек не теряет свой внутренний стержень, он вводит в центр картины жесткие светящиеся вертикальные конструкции, своею жесткостью подсказывающие, что стержень у сталевара, несмотря на устрашающую жадность Огненной Змеи, не поколеблен. Вообще интересно, что Федосеев изображает субтильного сталевара – чтобы подчеркнуть его внутреннюю мощь.

Сталевар изображен, как факир-индус, успокаивающий палочкой жуткую змеюгу: он источает спокойствие: плечи смотрятся расслабленными, руки тонкими. Такое же впечатление создают индусские факиры работающие со змеями: они все худенькие, с одной палочкой, - это и понятно – любое резкое движение и змей может вцепиться в незащищенное место. Этот же эффект и здесь: играющие огни на одежде, дающие телесную доминанту цвета, создают впечатление обнажённого, незащищенного тела, в которое может впиться живой жадный кипящий металл.   

У второго сталевара видна только рука. Но он своим рычагом соприкасается с главной фигурой, делает прямой угол, чем создаёт эффект правильность, точности, выверенности и продуманности действия.

Федосеев ещё раз показывает, что он мастер композиционного символизма – умеющий из композиционной детали сделать символ, намек, читая который, можно дешифровывать картину. Конечно, созданный двумя рукоятями прямой угол, говорит о слаженности, выверенности, гармоничности сталеварного труда.  

Мрак, окружающий плавку, создает особое состояние замкнутости пространства, где две фигуры ведут к металлу огненный ручей. И это выводит нас на серьезное обобщение.   

2.

Умение передать универсальную экзистенцию в профильном процессе - мастерство. Если, глядя на эту картину, человек ощутит себя на плавке, то цель достигнута: зритель шагнул в неведомый мир как в свой. Это здорово. Но есть задачи не только для переживаний, но для ума. 

Для меня показан мир не для слабонервных: металл – дорогое и опасное «удовольствие» во всех смыслах. Но и не только это: перед нами мрачно-победительная, опасная поступь индустриализации. Индустрия – сложнейший мир, требующий крайне серьёзной, точной организации труда: любая импровизация чревата крайними потерями. Так вот здесь создаётся ощущение, что едва нарушится равновесие в процессе, как может всё рухнуть. И это – символ уже современного индустриального мира: ищите и находите новые скрепы, иначе Бурный Мир созданных человеком Опасностей и Угроз сомнет, сожжёт, обуглит без жалости и сомнения всё созданное прежде. Обретите спокойствие, равновесие и обретёте гармонию, где Опасности и Угрозы потеряют свои ядовитые зубы.     

Глубокая вещь.