ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС ИЛИ КОДЕКС ДИКТАТОРА?

1.

Современные юристы тщательно скрывают, что Гражданской кодекс – это Кодекс Наполеона, диктатора и неприятеля всей Европы до 1815 года. Но Наполеона нет, а его Кодекс живет. И мы не сомневаемся в том, что он назван именно его именем, а потом превращен в Гражданский несмотря на то, что это кодекс – Императорский - в тот момент (1804 год) Наполеон был императором.

Конечно, нас интересует вопрос, Наполеон был настолько гениальным законодателем, что в этом деле оставил далеко позади свои военные достижения: все битвы он проиграл, а вот Кодекс живет до сих пор. Причем в так называемых демократических условиях. Интересная ситуация. Получается, воин-Наполеон ничто по сравнению с Наполеоном–законодателем. 

Первое, что мы не станем делать – это сомневаться в его авторстве. Несомненно, Наполеон этот кирпич в деталях и нюансах написал сам. Он же бы талантлив во всём. Днем повоёвывал, а вечером и ночью пописывал. Допустим.

Второе, что мы не будем делать, так это забывать, что Наполеон был тираном Европы и его диктаторская поступь очевидна уже в «Вводном титуле», где обозначен приоритет общего над частным – классический диктаторский приоритет, который любили все диктаторы:  

Цитата: 6. Нельзя нарушать частными соглашениями законов, затрагивающих общественный порядок и добрые нравы. 

2.

В выбракове Кодекса мы сразу остановимся на доктринальных абсурдах, которые после этого глупого Кодекса звучит в сотнях законодательств – его можно назвать проблемой обратной силы.

Цитата: 2. Закон устанавливает правила лишь на будущее время; он не имеет обратной силы.

Внешне безусловно это звучит как благое пожелание не навязывать новый закон прошлому. Действительно, если введено положение, а ещё вчера было другое, то по новому правилу можно тут же осудить всё предыдущее. Нет, правило, будет касаться только новых событий. Вроде бы благо – тебя не будут судить по новым правилам за старые прегрешения. Благо. Историзм в правовой сфере налицо. Но если приглядеться, то этим правилом рвётся связь времён и правовых отношений вообще. Более того, это правило приводит к исчезновению правового поля вообще. Ведь будущего ещё нет, а прошлое уже ушло, что тогда является правовым полем? Момент времени? Очень скользкая категория. Но суть именно в этом.

Но это правило Наполеона очень распространено.

Цитата (Википедия) Согласно пункту 2 статьи 11 Всеобщей декларации прав человека, «никто не может быть осужден за преступление на основании совершения какого-либо деяния или за бездействие, которые во время их совершения не составляли преступления по национальным законам или по международному праву. Не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое могло быть применено в то время, когда преступление было совершено». Аналогичная норма содержится в пункте 1 статьи 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Несомненно, что это положение приводит к упрощению процессов – никто не интересуется причинами преступлений и целями действий (ведь часто действие становится сомнительным в силу недостигнутости его цели), а расследует только голый факт в момент времени, который легко подвержен интерпретации. Действительно, если мы отсекаем историю события и его целеполагание, то можно интерпретировать факт сколько угодно. Чем суды и занимаются. Именно на этом наполеоновском принце строится практика, которая названа народом просто» закон что дышло – куда повернул – туда и вышло».  

Это положение Кодекса привело сегодня к огромным злоупотреблениям судов, которые вообще не интересуются «историей вопроса», не вникают в глубину конфликта сторон, его суть, его природу и действуют диктаторски – личным решением судьи. Таким образом, это чисто диктаторское положение Кодекса Наполеона до сих пор гуляет по коридорам судебной власти и вершит несправедливость. 

Диктаторская сущность этого положения требует выбраковки, хотя бы потому что судебная система, разрешая конфликты, должна пользоваться тонкими инструментами, а не гильотиной – любимым орудием французского судопроизводства вплоть до 1981 года (с 1791 года, когда доктор Гильотен внёс в Учредительное собрание предложение использовать её в казнях).  

Так что Наполеон только закрепил то, что предложил и осуществил Гильотен.