«КОМСОМОЛЕЦ», КАК ОСТРОВОК ГАРМОНИИ

В океане времени у каждого из нас есть островок, на котором ты был счастлив. Для меня – это период работы в газете «Комсомолец» Челябинского обкома ВЛКСМ.

Для молодых: мы переживали эйфорию неожиданно свалившейся на голову свободы слова в период перестройки с 1985 года. Сначала – с испугом (а вдруг - накажут), потом – с любопытством, потом с мазохистским наслаждением мы включились в процесс разрушения идеалов, считая их навязанными коммунистами.

Хотя, кто вдумчиво вчитывался в кодекс строителя коммунизма, ничего кроме скрижалей Моисея не находил: всё те же – не убий, не воруй, не пожелай жену ближнего…

Но свобода слова – это страшный наркотик: один раз укололся и кайфуешь всю жизнь… Перестройку все приняли на ура, кроме истинно верующих в идеи коммунизма. Но этих было мало, и потому так быстро и легко развалилась империя. Это потом – истина постигается в сравнении – мы все кусали локти. Но поздно…

Комсомольская пресса в СССР была на особом счету: журналистам разрешалось выпускать пар недовольных. «Комсомольская правда» была любимой газетой для всех, кто с 14 лет вступал в комсомол. В период перестройки эта ежедневная газета попала в книгу рекордов Гиннесса: 20 миллионов в день! Такой же тираж был и «Аргументов и фактов», но эта газета была еженедельной.

В комсомольской прессе была относительная свобода от чисто партийных тем. Писали, практически, обо всём: о проблемах сохранения природы, о психологии отношений, о вере и верующих, о новой драматургии театра, о «неформатных» бардах и поэтах. У меня первое соприкосновение с такой прессой было в Запорожье в начале 80-х годов прошлого столетия в газете «КомсомолецьЗапорiжжя». Уникально талантливый коллектив: с Виталием Челышевым дружу до сих пор. Но здесь витал в воздухе скрытый национализм у некоторых украинцев. И меня это настораживало настолько, что когда шлюзы национальной перестройки раскрылись, я увёз семью на родину – в Челябинск. В 1989 году пришел в «Комсомолец». Первый человек, которого я увидел – заросший молодой парень – Анатолий Полушин. Он посоветовал сразу идти к редактору – к Александру Драгунову. Александр Васильевич взял меня работать на гонорарной основе, чтобы присмотреться: всё-таки не каждый день приходит устраиваться выпускник журфака МГУ. И я сразу же взялся написать о молдавских цыганах, которые стояли табором возле вокзала. Материал стал пропуском в уникальный и проверенный коллектив. Но самое странное, что только этот материал и редактор, и ответсек Ганна Рудько (звонил ей в тот день, когда пишу этот материал) вспоминают до сих пор. Странно потому, что после этой журналистской визитки у меня было первое в регионе интервью с опальным Борисом Ельциным (1989 год), и первое разглашение подробностей аварии 1957 года в Верховном Совете СССР, которое прочитал впервые в «Комсомольце» и будущий губернатор Пётр Сумин (сам мне признался). Я попал на слушания только благодаря другу по запорожской журналистской работе, народному депутату СССР Виталию Челышеву. Это и было проявление настоящей солидарности журналистов комсомольской прессы.

Коллектив редакции «Комсомолец» - это и был островок гармонии между «хочу» и «могу». Этим потрясающе бережно дирижировал редактор Александр Драгунов. Он был родом из Сатки, где работал и в газете, и в горкоме комсомола. Саша был и выпускником знаменитого Томского госуниверситета. А это было престижно в кругах журналистов.

Меня в редакционном коллективе по-хорошему удивлял талант ценителя поэзии и театрального критика Володи Спешкова. Восхищала противоречивая Лена Радченко, которая потом состоялась как талантливый драматург. Не оспаривал никто талант тематического универсала Анатолия Полушина, у которого так рано остановилось сердце прямо за рабочим столом (это он первым на Урале, почти 30 лет назад, начинал раскручивать никому не известного чудака Фёдора Конюхова). Редактор уже четверть века помогает семье своего любимого корреспондента.

С детства любил работы фотокора газеты Валентина Голованова. Восхищался и завидовал белой завистью политобозревателю Саше Неустроеву.

Меня тоже тянуло в политические процессы: я стал членом стачечного комитета южноуральских шахтёров после того, как мои земляки из Еманжелинска избрали депутатом Челябинского областного Совета народных депутатов в 1991 году. Мне никто особенно не помогал в газете, но одну статью напечатали, которая сыграло определяющую роль. Мне хотелось сделать в жизни хоть что-то полезное и конкретное. Александр Васильевич напечатал мою статью о том, чтобы передать все здания райкомов и горкомов партии – музыкальным школам. Это был смелый шаг со стороны редактора газеты: уже вышел указ президента Бориса Ельцина о передаче партийной недвижимости под суды. Но большинство районов и городов не испугались нарушить указ президента и передали партийную собственность - детям. Первыми были коркинцы: сегодня это лучший дворец искусств в области. Вторыми были еманжелинцы: мэр города сказал, что стал заложником общественного мнения, которое сформировала статья в газете «Комсомолец», и вынужден отдать здание горкома партии музыкальной школе, которая ютилась на болоте уже полвека. Потом этот глава города всё равно проиграл мне на выборах в областной Совет народных депутатов. Вот такие добрые дела мы творили с нашим редактором.

Первым строгим оценщиком наших журналистских трудов был ответственный редактор «Комсомольца» Ганна Рудько – самая старшая и опытная из нас: к ней всегда прислушивался и Александр Драгунов.

А работа нашего газетного дизайнера (таких слов тогда не было) Сергея Сафьянова вызвала только восторженный трепет. Однажды он попросил у меня большой отпечаток перевязанного ребёнка с репортажа об Ашинской катастрофе – взрыв двух пассажирских поездов в1989 году. Он сделал из него плакат, отправил в Будапешт, и мы получили приз Международного общества красного креста и полумесяца. Об этой победе мы случайно узнали из немецкого журнала, а приз до нас так и не дошёл. А журнал я сохранил.

«Мы были высоки, русоволосы, вы в книгах прочитаете как миф…». Эти стихи фронтовика – о нашем коллективе. Но мы жили не в условиях информационной войны. Это была атмосфера самовыражения, утверждение идеалов гармонии в силу нашего молодого понимания. И мы во всём хотели быть первыми: в дизайне газеты, в подаче запрещённой и забытой поэзии, в оценке новых вызовов времени. Я был на всесоюзной конференции МАДО (уж не помню расшифровку аббревиатуры) у нас в Челябинске – это была конференция представителей народных фронтов и демократических новообразований. Только сейчас понимаю, что это созвучно с раковой опухолью. А в те времена мы с редактором осторожно давали слово на своих страницах знаменитым демократам: ленинградке-демократке Салье, историку Афанасьеву, академику Сахарову, нашей землячке Старовойтовой. Давали в интервью высказаться, не всегда понимая собеседника до конца, но предоставляли возможность нашим умным читателям (а других у нашей газеты не было) самим делать выводы.

Я сознательно тяну в рассказе о своём любимом редакторе одеяло на себя: другого такого в моей жизни не было: могу сравнивать за 45 лет журналистской работы.

Один драматический пример. Погиб знаменитый фотохудожник Дима Бойко на вулкане Камчатки. Лететь было некому: лето, отпуска или работа, с которой не отпускают… Но меня редактор отпустил, хотя летом всегда напряг с кадрами. Александр Васильевич принял решение сразу: надо не задумываясь лететь за телом друга, Помог купить авиабилет в пограничную зону Камчатки, позвонил в аэропорт, чтобы посадили в переполненный транзитный самолёт из Сочи. Я привёз Диму через три дня (раньше самолёты не летали) и родственники со всей страны дождались похорон. Если бы я опоздал, его бы закапали как неопознанный труп: Диму достали из трещины ледника на вулкане Авача без документов. И хотя меня до сих пор благодарят за ту оперативность все друзья и родственники гениального фотохудожника Дмитрия Бойко, за моей спиной стоял всёпонимающий и достаточно скромный человек.

Я сам был редактором не одной газеты, но мне до Александра Васильевича далеко: он умел дружить с настоящими комсомольцами всю жизнь. Уже и про комсомол не знает молодое поколение почти ничего, а Саша Драгунов дружит с бывшим первым секретарём обкома ВЛКСМ Славой Кармановым – главным учредителем и критиком газеты. Значит, находили общий язык в непростых ситуациях. Помню, работал по заданию «Комсомольца» в 1989 году на выборах народных депутатов СССР с первым секретарём горкома ВЛКСМ Южноуральска Виктором Тимашовым, Вдумаетесь: против первого секретаря обкома партии! Вот кому нужна была в тот год смелость держать удар – Карманову и Драгунову. Партийный секретарь-то проиграл! Но к его чести с комсомольцами счёты не сводил.

Всё-таки жаль, что бумага нас всю жизнь ограничивает. Пора заканчивать. Но страшно рад, что «Комсомолец» свёл меня с профессиональными и талантливыми людьми.

Жизнь всё расставила по своим местам: двадцать лет назад я создал с ректором ЮУрГУ Германом Вяткиным кафедру журналистики. Александр Драгунов мне в этом помогал, потом через пять лет сменил меня на должности заведующего кафедрой. Сейчас он профессор не столько по должности, сколько по призванию. А я завидую его студентам: они каждый день общаются с прирождённым редактором по духу, по опыту работы: после «Комсомольца», он редактировал газету «Вечерний Челябинск», затем – «Южноуральскую панораму». И всюду мы ходили к нему и за ним, и работали по его заказам на хорошую и оригинальную тему. А знаменитая и легендарная журналистка Челябинска Ирина Моргулес (кстати, тоже родилась как профессионал из «Комсомольца») не могла работать в газетах, где редактором был не Александр Драгунов…

Павел БОЛЬШАКОВ

член Союза журналистов РФ