КАСЛИНСКИЙ МУЗЕЙ – БОЛЬШЕ НЕ МУЗЕЙ ЛИТЬЯ.

Автор: Болдырев А.В,

Волею производственной судьбы мне довелось довольно значительное время работать и жить в Швеции. Ну а где Швеция, там и Дания. В Европе, благодаря Шенгену и малым расстояниям, практически всё зарубежье «ближнее».

И вот Копенгаген. Ну как не посмотреть на знаменитую и растиражированную «Русалочку». Посмотрел. И был разочарован. Для меня, выросшего на Каслинском литье, это была лишь третьесортная отливка.

Каслинское литье окружает меня с детства. Декоративные конструкции на улицах. Заполненные полки в сувенирных магазинах. Я не припоминаю знакомых, у которых дома не стояла бы статуэтка каслинской работы. Мы привыкли к высоким стандартам, которые сформированы в Каслях и считаем их обычными. Так что, когда шведские коллеги спросили меня о впечатлении от «Русалочки», я просто пожал плечами: «Хороший промоушен и ничего особенного». Мой собеседник был удивлен и, похоже, задет. Как говорится, «осадок остался». Некоторое время спустя, уже он оказался у нас в гостях. Когда встал вопрос о сувенире, я, памятуя о нашем разговоре, подарил ему «Дон Кихота». Подарил со словами «Вот это – художественное литье». Было видно, что подарок был оценен. На следующий день мне пришлось препроводить других членов делегации в магазин «Уральские Сувениры». Без покупки не ушел ни один. Рискну предположить, что инженеры оценили не только художественную ценность, но и технологию работы с металлом.

А как Каслинское литье ценят на его родине? 2-3 года назад я побывал в каслинском Музее художественного литья. Да, скульптуры были выставлены. Но удручали ветхое здание музея. Низкие потолки, узкие коридоры. Всего одна комната, отданная под экспозицию. Тогда подумалось, что районные власти должны всё-таки заняться титульным музеем города. Но всё оказалось не так.

Я пришел в музей в рабочее время. Но посмотреть экспозицию мне не удалось. На полу были разложены какие-то бумаги, женщина что-то вырезала. Сотрудница музея просто не пустила меня в зал. Попасть туда удалось позже в сопровождении директора. Но вопрос остался. Наверное, работы нужно проводить за пределами времени, обозначенного на входной табличке как рабочее.

Однако директор Аверьянова Валентина Михайловна была полна оптимизма и говорила, что всё хорошо. Усилиями соседей-атомщиков проводятся выставки, мастер-классы и пр. На осторожный вопрос «А как же власти района?» (Музей относится к району, а не к городу). Я получил практически клятвенное заверение, что все в порядке и помогают.

Лично мне понравился её ход в разговоре. На мой вопрос о расширении экспозиции, я получил ответ, что экспозиция расширяется за счет организуемых выставок. Теоретически верно. Мест, где можно увидеть литьё, становится больше. Наверное, выставляется больше работ. Но почему посетитель, вместо того, чтобы оценить количество, качество и разнообразие работ каслинских мастеров на месте, должен идти куда-то еще, а потом еще куда-то?

Наконец, странным показалось, что на мой вопрос «а как быть музею, если производство сворачивается», я получил не менее оптимистичный ответ, что история остается, что помимо литья, есть еще другие художественные направления, краеведение. Согласитесь, странно слышать такое от руководителя учреждения, на входной табличке которого написано «Музей художественного литья». Ситуация прояснилась, когда я выяснил, что официально учреждение называется «Муниципальное учреждение «Каслинский историко-художественный музей» (МУ "КИХМ"). Литью, которое прославило город в стране и в мире, места в названии не нашлось. Понятно, что в официальные документы мало кто заглядывает. Большинству людей хватает вывески. Однако официально, каслинский музей – больше не музей литья. Неужели, это целенаправленная политика, которая начинает знаково закрепляться в названиях?

Отдадим должное руководительнице. Как чиновник и подчиненный она повела себя грамотно. Постороннему человеку она сказала именно то, что должен знать посторонний. Однако манипуляции вокруг реального символа города наводят на серьезные размышления.